Главная страница |Содержание| Страница 11
Помню, помню, помню я,
Как меня мать любила.
И не раз, и не два
Она мне так говорила:
"Не ходи на тот конец,
Не водись с ворами!
Рыжих не воруй колец -
Скуют кандалами!
Сбреют длинный волос твой,
Аж по самой шее!
Поведет тебя конвой
По матушке Рассее!
Будут все тогда смеяться,
Над тобою хохотать,
Сердце - кровью обливаться,
И на нарах будешь спать!
Выдадут тебе халат,
Сумку с сухарями,
И зальешься ты тогда
Горячими слезами".
Я не крал, не воровал,
Я любил свободу!
Слишком много правды знал -
И сказал народу:
"Не забуду мать родную
И отца - духарика.
Целый день по нем тоскую,
Не дождусь сухарика".
А дождешься передачки -
За три дня ее сжуешь,
Слюну проглотив, заплачешь
И по-новой запоешь:
"Помню, помню, помню я,
Как меня мать любила.
И не раз, и не два
Она мне так говорила:
"Не ходи на тот конец,
Не водись с ворами!
Рыжих не воруй колец -
Скуют кандалами"!
Не забуду мать родную
И Серегу пахана!
Целый день по нем тоскую -
Предо мной стоит стена!
Эту стенку мне не скушать,
Сквозь нее не убежать.
Надо было мать мне слушать
И с ворами не гулять!
Выдадут тебе халат,
Сумку с сухарями,
И зальешься ты тогда
Горячими слезами!
Помню, помню, помню я,
Как меня мать родила
И не раз, и не два
Она мне так говорила...
Расшифровка фонограммы в исп. А. Северного (1976-77 гг.).
Спускается солнце за степью,
Вдали колосится ковыль...
Холодные звонкие цепи
Взметают дорожную пыль.
Идут они с бритыми лбами,
Вдали шагая тяжело,
Ведь, видно, такая невзгода
Им всем теперь на роду.
И вот они, братцы, затянули
Про Русь, про Русь, про родную поют.
Лениво сгибают колени -
Две клячи телегу везут.
Спускается солнце за степью,
Вдали колосится ковыль...
Холодные звонкие цепи
Взметают дорожную пыль.
Расшифровка фонограммы в исп. А. Димитриевича (1976 г.).
Мы летчики-налетчики,
Ночные переплетчики,
Наш девиз - крылатый туз.
Мы летчики-налетчики,
Ночные переплетчики,
Мы страшный профсоюз.
Мы всюду проникаем,
Мы всюду зажигаем.
Мы всюду тут как тут!
Д. Лихачев "Черты первобытного примитивизма воровской речи" ("Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона", М., Края Москвы, 1992 г., с.363.)
Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый,
Развевайся, чубчик, по ветру!
Раньше, чубчик, я тебя любила,
А теперь забыть я не могу.
Бывало, одену шапку на затылок,
Пойду гулять с полночки до утру.
Из-под шапки чубчик так и вьется,
Так и вьется чубчик по ветру!
Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый,
А ты не вейся по ветру!
А ты, карман, карманчик мой дырявый,
Вот ты не нра-, не нравишься вору!
Пройдет зима, настанет лето,
В саду цветочки пышно расцветут.
У меня, у бедного мальчонки,
Ручки да ножки цепями закуют.
Но я Сибирь, Сибирь я не боюся,
Сибирь - ведь тоже русская земля.
Развевайся, чубчик кучерявый,
Ты развевайся, провожай меня.
Чубчик, чубчик, чубчик, чубчик, чубчик кучерявый,
А ты не вейся по ветру!
А ты, карман, карманчик мой дырявый,
А ты не нра-, не нравишься вору!
Расшифровка фонограммы в исп. Б. Рубашкина (1989 г.).
Я встретил девочку на пересылочке -
Она портовою пацаночкой была,
И ей понравилась улыбка жулика
И откровенные жиганские глаза.
И вот идет этап, и уезжаю я,
И уезжаю я, быть может, навсегда.
Но ты не плачь, не плачь, моя пацаночка,
Ведь я вернусь и заберу тебя.
Вот сроки кончились, вернулись жулики,
Вернулся он в свой край родной,
Но среди всех подруг он не находит вдруг
Ту синеглазую пацаночку свою.
Спросил - ответили: "С другим уехала,
С другим уехала, быть может, навсегда..."
И в жизни в первый раз у жулика из глаз
Скатилась крупная жиганская слеза.
Расшифровка фонограммы в исп. В. Коротина (1995 г.).
| 