В. Федоров КОРОЛЬ ПОДПОЛЬНОЙ ПЕСНИ


	▪ ЧТО ПИСАЛИ В ПРЕССЕ ––––––– ▪ СТАТЬИ И РАССКАЗЫ –––––– ▪ ПЕСНИ И СТИХИ

КОРОЛЬ ПОДПОЛЬНОЙ ПЕСНИ

На днях в Петербург по делам прилетел из Нью-Йорка бывший "король подпольной песни Ленинграда", а ныне манхэттенский аудио-бизнесмен Рудольф Фукс. Он посетил известного коллекционера и проповедника наследия "The Beatles" Николая Васина в Храме Джона Леннона, выступал перед японской киносъемочной группой, собирал старых друзей.

Будучи коллекционером, в тусовку "вокруг Фукса" неожиданно попал и я. Рудольф вспоминал, как еще в шестидесятые начал записывать в Ленинграде "пластинки на коостях" с рок-н-роллами и джазом на продажу, как написал письмо Элвису Пресли, передал через туристов, и получил от "короля рока" ответ. Это был фурор среди питерской золотой молодежи! Вспомнил, как писал на пленку питерский и одесский блат, как его "пас" КГБ... Узнав, что я представляю газету "Петербург строительный", Рудольф неожиданно улыбнулся:

– А я ведь, знаешь, имею прямое отношение к строительству. Видел дом с колоннами на площади Революции?

– Это "ЛенНИИпроект"!

– Раньше его называли просто "Ленпроект". Я там работал. До 1979 года. Последняя должность – главный инженер проекта. Я долгое время числился в техническом отделе. Занимался техническим контролем различных проектов, если понимаешь, что это за штука. Кстати, "Ленпроект" вообще "питомник талантов" – там бард Женя Клячкин в одно время со мной работал. Мы с ним выступали в одних концертах, я еще участвовал в ансамбле "Сакс и струны". Насколько помню, Клячкин экономикой строительства занимался.

– Верно, что в актовом зале "Ленпроекта" вы в 70-х годах сумели организовать подпольные концерты известного Аркаши Северного, питерского исполнителя блатной песни?

– Сумел, сумел... Большой зал, хорошая акустика, я давно к нему присматривался. Нашелся друг в радиорубке, который помог нам собираться здесь по воскресеньям. Мы сюда приглашали Аркашу Северного (его настоящая фамилия Звездин), которого я открыл в Ленинграде еще в 60-х, как фе-но-ме-нального исполнителя блатной песни. Да, чтобы не путаться в терминах – в зале "Ленпроекта" мы устраивали не массовые концерты с приглашением всякой публики, а концерты студийные, где шла магнитозапись блата на профессиональные магнитофоны. Коллекционеры платили за эту запись большие деньги, Аркаше Северному давали гонорар в 500-600 рублей, который он пропивал, бедняга...Потом эти пленки тиражировались, они звучали в такси, в пивбарах, на квартирах. Я составлял сценарии концертов, отбирал песни. Если Аркаша сбивался, путал текст, его заставляли петь снова. У него голос феноменально ложился на пленку. Ты ведь слышал его "Черную Розу", "Гоп со смыком", "Скокаря"?

– Но ведь в "Ленпроекте" был партком, профком, как же в этом зале, где проводились всякие заседания, вам позволили разводить "антисоветчину"?

– Все обставлялось очень конспиративно. Зал же был нам нужен – он давал больше возможностей, чем "домашние" концерты. Аркадия писали в свое время на квартире Виктора Смирнова в Гавани, где состоялся первый концерт, на моей квартире на Ропшинской улице, но там было тесновато. Я сказал ему – не пой туристические или студенческие песни (он был когда-то студентом Лесотехнической академии), твой козырь – блат! Вокруг Северного стали группироваться музыканты, аккомпаниаторы – мы приглашали братьев Жемчужных, "Альбиносов", "Четыре брата и лопата".

– Что было потом?

– Как известно, Аркаша Северный скончался в 1980 году. А я до того выехал в Штаты, в 1979 году, оставив здесь жилье. Походил по фирмам – нигде инженеры с советским опытом, в возрасте 42 года, не нужны. Тогда я начал печататься в "Новом русском слове", рассказывая о подпольной музыке в СССР, о русском "сонрайтинге" – это дало некоторые гонорары. Одновременно я познакомился с пожилыми владельцами звукозаписывающей фирмы "Кисмет" (это какое-то восточное слово, означает "счастье", "удача"; бизнес был вывезен эмигрантами из России), которую знал и раньше. Они писали эмигрантские песни – цыган Валю и Володю Димитревичей, Ивана Реброва, Бориса Рубашкина, Маню – коллекция песен была у меня еще в Ленинграде. Я вообще был всесторонний человек – "шипучки-пластинки" и с роком писал, и джаз, И Аркашку, и Элвиса... Ну вот, мне захотелось войти в дела фирмы.

...Сперва мне не очень доверяли, я внес залог в 1000 долларов. Потом предложили откупить бизнес, я взял "лонг" (то есть займ) у одного русского коллекционера в Нью-Йорке – большой души человек. Откупив бизнес, я выпустил пластинку Аркадия Северного – кстати, благодаря сотрудничеству с "Мелодией" эта пластинка была растиражирована и в СССР в 1989 году, ее продавали в "Гостином дворе" и т.д. В общем, я дал бизнесу новый импульс – мы взялись за Высоцкого, который тогда был очень популярен, а в Союзе вышло только несколько маленьких пластинок. Среди эмигрантов тоже был ажиотаж – все хотели послушать. Я узнал о концерте Высоцкого в Торонто, приобрел там оригинал, выпустил его в Нью-Йорке. Пластинка продавалась по 12 долларов. Она здорово шла! Я сошелся с Палеем, личным другом Высоцкого. Потом выпустил еще семь пластинок – "Спортивные песни", "Блатная романтика", "песни Высоцкого в Америке", и так далее. Так что я оказался в нужном месте, в нужное время, с нужными людьми. Потом выпускал Галича, пластинку "Смех сквозь слезы" – записи были вывезены из СССР. Бизнес удалось расширить, хотя его пытались растащить по частям разные "друзья" вроде Либермана, бывшего сотрудника московской студии "Мелодия". Но все же я открыл второй магазин по продаже пластинок "Кисмета". Потом перешел на лазерные диски... Познакомился с прославленным певцом Алешей Димитриевичем. Нашел конкурента Вилли Токареву, дал ему псевдоним "Слесарев"... ну, всего не расскажешь. Зато бизнес съел все мое время и семейную жизнь. Работал, как раб на плантации! А сколько неприятностей мне наделали брайтоновские дельцы. Они, гады, копировали мои пластинки и рассылали по почте. Один тип торговал пиратской продукцией прямо у меня под окнами. И попробуй поспорь – начнут стекла бить. Кстати, я живу в нескольких домах от Йоко Оно.

– Насчет Йоко Оно... Я знаю, что Николай Васин передал через вас ей письмо, и вы вели с ним переговоры. О чем?

– Пусть он сам расскажет!

– Вы – "ребенок блокадного Ленинграда", выросли в войну, как же вас бросило в западный джаз, рок, в подпольный блат, в эту, так сказать, "антисоветчину"?

– А мы упорные, коллекционеры из блокадников, воспитаны в спартанских условиях. Нас давят – мы пробиваемся. Такой вот "сопромат"!