Расшифровка фонограммы в исп. И. Гайовича
Расшифровка фонограммы в исп. А. Макаревича
Текст из сб. "Песни неволи"
Текст из сб. "Школьный фольклор"
Школьный альбом Ольги М.
К исходной странице | К главной странице
Шумел бушующий камыш,
Судили парня молодого.
Он был красив и молчалив,
Но в жизни сделал много злого.
Его хотели расстрелять,
Он попросил у судей слова.
Ему не смели отказать,
Нет прав на это у закона.
"Когда мне было десять лет,
Я с родаками распрощался,
Я стал курить и выпивать
И со шпаною я связался.
Однажды мы вошли в село,
Где люди тихо мирно спали,
Мы грабили один лишь дом
И света в нем не зажигали.
Когда же я зажег свечу,
То я такое там увидел...
О, Боже! Ты меня прости...
Я сам себя возненавидел.
Там на полу лежал отец -
Он был убит моей рукою.
Его уже остывший труп
Был залит собственною кровью.
А рядом с ним лежала мать
В груди с кинжалом, умирая...
С ее печальных грустных глаз
Слеза хрустальная упала.
А малолетняя сестра
В кроватке тихо умирала...
Она, как рыба без воды,
Свой алый ротик открывала".
Шумел бушующий камыш,
Судили парня молодого.
Он был красив и молчалив,
Но в жизни сделал много злого.
Расшифровка фонограммы в исп. И. Гайовича (1997 г.)
"Когда мне было десять лет,
Я со шпаной тогда связался.
Я научился воровать
И каждый день я напивался.
Когда мне было двадцать лет,
Я жил в кругу друзей любимых,
Я воровал не хуже всех
И добывал добычу с ними.
Однажды мы вошли в село,
Где люди мирно-мирно спали.
Мы стали грабить один дом,
А зажигать огня не стали.
Я спички взял, огонь зажег...
О, судьи! Что я там увидел...
Тогда я проклял всех богов,
В себе врага я ненавидел.
Передо мной стояла мать
С ножом в груди и умирала.
Она давно меня ждала,
Со мной простится ждала.
А на полу лежал отец,
Моей рукой он был убитый,
Его холодный труп давно
Своею кровью был облитый.
А пятилетняя сестра
Среди кроваток умирала...
Она, как рыбка без воды,
Свой ротик нежно открывала..."
Когда он кончил свою речь,
Зал переполнен был печали.
Стоял он тихо и молчал,
А судьи приговор читали:
"Хоть ты и правду нам сказал,
Мы пощадить тебя не можем,
За злодеяния твои
Суровый приговор выносим..."
Расшифровка фонограммы в исп. А. Макаревича (1996 г.)
Вдали пылающий камин,
Судили парня молодого,
Он был красивым сам собой,
Но много в жизни сделал злого.
Он попросился говорить,
И судьи слово ему дали,
И речь его была полна
Тоски и горя, и печали.
"Когда мне было десять лет,
Я из семьи родной сорвался,
Я научился воровать
И со шпаною я связался.
Когда мне было двадцать лет,
Я был в кругу друзей хороших,
Я научился убивать
И зашибал помногу грошей.
Однажды мы вошли в село,
Где люди тихо мирно спали,
Мы стали грабить один дом,
Но света в нем не зажигали.
Когда ж окончился грабеж,
Мои друзья уж уходили,
Я на минуту свет зажег,
О, люди, что я там увидел:
Передо мной стояла мать,
В груди с кинжалом умирая,
А на полу лежал отец,
Убит рукою атамана.
А шестилетняя сестра
В кроватке тихо умирала.
Она, как рыбка без воды,
Свой ротик чуть приоткрывала".
Когда он кончил говорить,
Весь зал наполнился слезами.
Его просили пощадить,
Но судьи приговор читали:
"Хоть ты всю правду рассказал,
Мы пощадить тебя не можем.
За злодеяния твои
Мы смертный приговор выносим".
Вдали пылающий камин,
Вели к расстрелу молодого.
Он был красивый сам собой,
Но много в жизни сделал злого.
"Песни неволи", М-Мн, 1996 г., С. 151.
В дали бушуют камыши.
Судили парня молодого.
Он был красив и молчалив,
Но в жизни сделал много злого.
Его хотели расстрелять,
Но у судьи просил он слова.
Ему не смели отказать,
Ведь нет у них закона.
"Когда мне было десять лет,
Я от семьи своей сорвался.
Стал пить, курить и воровать,
И со шпаною я связался.
Когда мне было двадцать лет,
Я жил в кругу друзей веселых,
И все, что грабил я один,
Мы все делили поровну.
Вот как-то раз зашли в село -
Там люди тихо, мирно спали.
Мы стали грабить один дом,
Но света зажигать не стали.
А я взял спички, свет зажег...
О, Боже! Что я там увидел!
О, Боже! Ты меня прости!
Я сам себя возненавидел.
Передо мной стояла мать,
В груди с кинжалом умирая.
Она давно меня ждала,
Расцеловать меня желая.
А на полу лежал отец,
Моей рукой он был убитый.
О, Боже! Ты меня прости!
Он кровью был залитый...
А моя младшая сестра
В своей кроватке умирала.
Она, как рыбка без воды,
Свой алый ротик открывала".
Когда он кончил говорить,
Весь зал наполнился слезами.
Народ решил его простить,
Но судья приговор читали:
"За то, что грабил, убивал -
Мы расстрелять имеем право.
За то, что правду рассказал -
Меняем меру наказанья".
"Школьный фольклор", М.: Ладомир, ООО "Издательство АСТ-ЛТД", 1998 г., с. 376, альбом неизвестного воспитанника трудовой колонии для подростков г. Пермь (конец 1980-х - начало 1990-х гг.).
Горит пылающий камин.
Судили парня молодого.
Он из себя красивым был,
Но в жизни сделал много горя.
"Когда мне было десять лет,
Ушел из дому я скитаться,
Я научился пить, курить,
С блатною бандою связался.
Когда мне было двадцать лет,
Я был в кругу друзей любимых.
Я был красивым и умен.
Добычу поровну делили.
Однажды грабили село,
В котором люди мирно спали.
И стали грабить дом,
А света зажигать не стали.
Когда же я зажег свечу...
О, Боже! Что же я увидел?
Передо мной стояла мать,
И это я ее обидел.
А на полу отец лежал,
Он был убит моей рукою.
Его красивый труп лежал,
Из раны кровь лилась рекою.
А пятилетняя сестра
В кроватке молча умирала.
Она, как рыбка без воды,
Свой ротик нежно открывала".
Горит пылающий камин.
Судили парня молодого.
Он из себя красивым был,
Но в жизни сделал много горя.
Школьный альбом Ольги М., г. Киев, 7 кл., (1976 г).
К исходной странице | К главной странице
|